ПОСТ ДЕСЯТОГО ТЕВЕТА

Вот что сказано о постах месяца Тевет в «Книге нашего наследия» рава Элияу Ки-Това.
Три поста следуют в Тевете один за другим в память о трех бедах, обрушившихся на народ Израиля в дни 8-го, 9-го и 10-го Тевета.
Посты восьмого и девятого Тевета называются «постами праведников», когда постятся лишь избранные. Десятого Тевета постятся все...
Восьмого Тевета был закончен перевод Торы на греческий язык, сделанный по приказу царя эллинистического Египта Птолемея. Этот день мудрецы сравнивают с днем, когда был сделан «золотой телец», ибо невозможно перевести Тору на другой язык, не исказив ее смысла.
Девятого Тевета умерли пророки Эзра и Нехемия.
Десятого Тевета – в день всеобщего поста – войска вавилонского царя Невухаднецара начали трехлетнюю осаду Иерусалима, закончившуюся гибелью города и Храма.

Причины всех трех постов требуют дополнительных разъяснений, особенно причины первого из них (мы будем говорить о нем в последнюю очередь). Ведь сколько было в нашей истории великих и трагических событий, для которых не были установлены посты на последующие поколения! Речь должна идти о действительно переломных событиях, оказавших огромное влияние на дальнейшую историю нашего народа.
Об Эзре и Нехемии в «Книге нашего наследия» сказано следующее:
Это они возглавили евреев, решивших вернуться из Вавилона в Эрец Исраэль, научили их Торе и заботились об их нуждах. С их смертью Израиль осиротел, лишившись духовных и материальных благ, которые они ему доставляли. Никто не смог стать им достойной заменой.

Смерть Моше Рабейну тоже была великим и трагическим событием. Но он завершил свою миссию, благословил народ и передал дело достойному преемнику, тогда как период возвращения евреев из Вави-лона под руководством Эзры и Нехемии был полон смут и конфликтов как с окружающими народами, так и среди евреев, и – «никто не смог стать им достойной заменой».
Десятое Тевета – день начала осады Иерусалима. Это событие как будто не было еще полным раскрытием трагедии. Еще не было ни голода, ни разрушений, ни жертв. И разве не достаточно для нас строжайшего поста Девятого Ава, установленного в память о событиях ощутимо и зримо трагических?

Но в том-то и дело, что мировоззрение Торы требует, чтобы мы искали и видели духовные корни прежде ощутимых и зримых плодов! Видели бы их и сегодня – и были настороже, ибо только это и называется извлечением уроков из трагедий нашего прошлого! Когда нетронуты еще материальные основы нашей повседневной жизни… когда магазины полны товара, а кафе и развлекательные учреждения заполнены веселящейся публикой, – чтобы люди видели, что все их сегодняшнее благополучие, возможно, «перемолото» уже на «небесной мельнице», что оно – как имущество ир нидахат (города идолопоклонников) – подлежащее сожжению, а по закону Торы «подлежащее сожжению – как будто уже сожжено», и не имеет шиура [минимальной меры] и ценности… (Дай Б-г, чтобы этого не произошло, а наоборот, все мы, весь народ Израиля, полностью и всем сердцем вернулись к Торе, и все это имущество стало фундаментом в строительстве мира Торы).

И вот, наконец, вопрос: почему перевод Торы на греческий язык, ставший поводом для поста 8-го Тевета, является столь большой трагедией? Перевод этот – не первый (самый первый, на семьдесят языков, был сделан нашим учителем Моше при вступлении в Землю Израиля [см. Раши к Дварим, 27:8], и здесь нет возможности говорить об этом подробнее). И не последний – после него появился глубоко чтимый у всех изучающих Тору и крайне важный, основанный на традиции устной Торы, перевод Онкелоса на арамейский язык, на который часто ссылается Раши и текст которого печатается в изданиях Пятикнижия самым крупным шрифтом после шрифта самой Торы! И тот перевод на греческий был сделан не грека-ми-идолопоклонниками, а самыми большими мудрецами Торы, для которых Всевышний к тому же со-вершил великое чудо – семьдесят два перевода, сделанных разными мудрецами по приказу царя Птолемея полностью независимо друг от друга, оказались совершенно одинаковыми, включая даже все преднамеренные отступления от прямого смысла текста. Это совпадение само по себе стало великим освящением имени Всевышнего! А сегодня Тора переведена чуть ли не на все языки. Да и вообще – можно ли было ожидать, даже в те времена, чтобы такая величайшая и известная книга – Книга книг – никогда не будет переведена? Так почему же наши мудрецы сравнивают этот день с днем, когда был сделан золотой телец, и говорят (в трактате Таанит), что «когда Тора была переведена на греческий язык, тьма опустилась на мир и не прекращалась три дня»?

Вот что сказано об этом в «Книге нашего наследия»:
Один из Птолемеев [царь, под властью которого находилась Иудея в то время] искал возможности оспорить происхождение Торы и природу ее законов. Для этого он призвал еврейских мудрецов и приказал им перевести Тору на греческий язык.
Если бы его действительно интересовала Тора, он заявил бы о своем желании заранее, дал мудрецам возможность совещаться между собой и создать коллективный перевод Торы. Но он, намеревавшийся высмеять мудрецов, поступил иначе [изолировал мудрецов на все время работы друг от друга, как мы упоминали выше].
Итак, прежде всего, в основе самого замысла перевода было абсолютно враждебное отношение царя к Торе и ее мудрецам. И далее:
Он возложил на плечи каждого из семидесяти двух мудрецов совершенно непосильную задачу. Каждое слово Торы имеет тысячи значений, и иврит – Святой язык – высекает их из него, как молот, дробящий скалу. На нем наши мудрецы могут истолковать все явные и скрытые значения предложений, слов и даже букв Торы.
Бесполезно искать язык, подобный Святому языку, созданному специально для того, чтобы на нем можно было запечатлеть Тору. Перевод ее на другой язык во всем ее богатстве невозможен.
Что же остается делать? Махнуть рукой на многозначность ее предложений, на глубочайшие намеки и иносказания, и переводить слово за словом, следуя их прямому смыслу? Но такой перевод уподобит Тору пустому сосуду, в котором нет драгоценного напитка – одни только стенки слов. Что же должны были чувствовать мудрецы, которым выпала эта задача? Ведь это были выдающиеся знатоки Торы, влюбленные в ее мудрость!
«Нет драгоценного напитка – одни только стенки слов»! Напрасно изготовители идолов пытаются придать им ценность, отливая их из золота и серебра! Из чего их ни делай – нет в них той святости и божественности. Так и любой перевод Торы по сравнению с ее оригиналом.

Евреи (в том числе праведные геры, изучающие Тору), для которых предназначен перевод Онкелоса (который сам был праведным гером), знают все это, умеют пользоваться этим переводом, и не думают, глядя на него, что «перед ними подлинная Тора». Они знают, что перевод Онкелоса – это перевод-комментарий, даже на уровне прямого смысла раскрывающий лишь один из возможных прямых смыслов – и при этом скрывающий остальные. Но даже для того, чтобы раскрыть прямой смысл, даже один-единственный из них, – нужна устная Тора, частью которой перевод Онкелоса и является. Таким образом, евреям тот перевод на греческий язык никак не мог повредить. Другое дело – иные народы, не знающие по сути ничего об Устной Торе, даже если слышали о ней, и потому думающие, что можно познать Тору по ее переводу, тем более – сделанному лучшими ее мудрецами.

Почему же вдруг с первым переводом Торы «опустилась тьма на мир» – разве до этого был свет?
В том-то и дело. Конечно, народы не знали Тору и не изучали ее, и не в этом состоял «свет». А в том, что они слышали хотя бы немного о ней и о ее величии, и понимали, что она дана еврейскому народу, ради которого Всевышний совершил в прошлом множество великих чудес. В одном этом знании заключался великий свет для народов, и те из представителей их, которые готовы были потрудиться, чтобы изучить ее язык, доходили до того, что становились праведными герами. Таких было немало, включая того же Онкелоса. А Всевышнему – Ему Самому немаловажно, что скажут народы о Торе, и чтобы они видели в ней свет – ведь в самые критические моменты, после греха золотого тельца и греха разведчиков, когда еврейский народ оказался под угрозой полного уничтожения и Моше молился, чтобы спасти его, он говорил Всевышнему: «Если ты умертвишь народ этот, как одного человека, то скажут народы, которые слышали славу Твою: «Из-за недостатка силы у Г-спода привести народ сей в землю, которую Он клятвою обещал им, погубил Он их в пустыне!»»
С появлением греческого перевода, сделанного по повелению царя-злодея, все изменилось раз и навсегда (вернее, до нашего окончательного освобождения, когда воссияет новый свет из Цийона на весь мир; и новые переводы уже ничего не добавляют и не меняют в этом). Произошел переворот: Всевыш-ний допустил, чтобы в мире, у народов, появилась иллюзия (а это и есть тьма), что Тора теперь принадлежит и им тоже, как пишет «Книга нашего наследия»:
Мудрецы сравнили переведенную Тору с посаженным в клетку львом. Прежде все трепетали перед ним и, завидев его, обращались в бегство. Теперь же все подходят к клетке, показывают на льва пальцем и спрашивают: «Где же его хваленая сила?»

Так и Тора. Пока она находилась в руках Израиля, который толкует ее на Святом языке, она действительно связывала Израиль с Всевышним и давала ответ на все вопросы. Никто не решался отзываться о ней недостойным образом… .

Теперь Тора оказалась заключенной в клетку греческого перевода, и благоговение перед ней исчезло. Любой человек, знавший греческий язык, мог читать ее, комментировать и критиковать – все это без того, чтобы хотя бы прикоснуться к ее мудрости.
Поэтому мудрецы уподобили восьмое Тевета другому траурному дню – дню, когда был сделан «золотой телец». Как в изваянии, лишенном души, поклонявшиеся ему, видели идола, так в греческом переводе Торы – тексте, лишенном мудрости и святости, – народы мира видят Тору. Они полагают, что познакомились с ней благодаря переводу, и говорят друг другу: «Вот она, Тора, которую мы изучили».
Это событие имело далеко идущие последствия. И в среде народов, претендующих на то, что они отняли у нас «избранность», и назвавших себя «новым Израилем», не дай Б-г, нам предстояло провести в величайших страданиях нескончаемые годы нашего последнего изгнания. И далее «Книга нашего наследия» завершает:
Подчеркнув, что темнота, опустившаяся на мир восьмого Тевета, не прекращалась три дня, наши мудрецы намекают на то, что это печальное событие – завершение перевода Торы – как бы завершает ряд трагических событий, происшедших некогда девятого и десятого Тевета.
Цитаты из «Книги нашего наследия» Элияу Ки-Това даны всюду по русскому переводу издательства «Авида».