|
Когда Моше сообщает фараону о том, что уже пришло время отпустить
еврейский народ, Моше говорит от имени Всевышнего. Фараон же отвечает,
что никакого Всевышнего он знать не знает и поэтому никого отпускать не
намерен. И это говорит фараон, который после сеанса интерпретации снов
сказал о Йосефе: ”Найдем ли такого человека, в котором присутствует дух
Б-жий?” (Брейшит 41:38).
Шней Лухот аБрит объясняет, что весь конфликт с фараоном ( так
называемое утяжеление сердца фараона) заключается в отличии между
разными ”именами” Всевышнего. Разные имена Всевышнего указывают на
разницу в отношениях между Создателем и Созданным. Когда в Торе
используется слово Элоким, то речь идет об уровне управления миром,
соответствующем "естественному порядку вещей” – уровню закона. У фараона
нет никаких проблем с признанием существования этого уровня.
Но и есть и другой уровень – уровень четырехбуквенного
непроизносимого Имени, то есть уровня Всевышнего, который соответствует
созданию мира из ничего. Контакт Всевышнего с миром при этом находится
”над уровнем закона”. Это имя обычно произносится как аШем. Шем на
иврите значит «имя», соответственно использование имени аШем будет
означать имя с определенным артиклем, как например the Name. И вот с
этим уровнем у фараона большая проблема.
Книга Зоар подчеркивает безнадежность положения фараона, говоря о
том, что он использует формальную, чисто техническую неосведомленность
для отрицания этого уровня («не знаю и знать не хочу»): фараон был
знаком с уровнем раскрытия Всевышнего на уровне имени Элоким, но с
раскрытием Всевышнего на уровне имени аШем он знаком не был. Но какие
могут быть претензии к фараону – ведь Моше был первым, кто достиг
контакта с этим уровнем раскрытия Всевышнего? (Зоар II: 195-а)
В ”Золотом теленке” Ильфа и Петрова упоминается конвенция детей
лейтенанта Шмидта: "По проекту Балаганова весь Союз Республик следовало
разбить на тридцать четыре эксплуатационных участка, по числу
собравшихся. Каждый участок передается в долгосрочное пользование одного
дитяти. Никто из членов корпорации не имеет права переходить границы и
вторгаться на чужую территорию с целью заработка.”
Фараон озвучил идею о конвенции на несколько тысяч лет раньше. Он
всего-навсего защищает свою территорию, и как бы косвенно ссылается на
правило из Вавилонского Талмуда о суверенности царств: Когда один царь
владеет страной, то никто другой не может претендовать на его
суверенитет (Брахот 48-б). Фараон готов признать величие Всевышнего, но
он считает, что так же, как разные государства могут сосуществовать,
даже в том случае, когда одни более могущественны, чем другие, так и
Всевышний не должен указывать ему, как вести дела в его собственной
стране.
Нежелание фараона выйти за рамки своих представлений (опять-таки речь
не идет о полном отрицании Всевышнего, а ”только” об установлении
разумных границ) и приводит его к ”утяжелению сердца” и, как следствие,
потере свободы выбора. Это и есть та задача, которая всегда стоит перед
нами – либо мы ограничиваем раскрытие Всевышнего в нашей жизни, подгоняя
окружающий нас мир под готовый шаблон, либо постепенно отказываясь от
собственных иллюзий получаем личный контакт с Бесконечным.
р. И. Гладштейн
|
