Шмини

Признаки кашерности в работе на Вс-вышнего

"Всякое живое существо с раздвоенными копытами, с расщепленными

копытами, поднимающее пережёванное –  его можете есть"

(Ва-йикра, 11:3)

Как известно, все слова Торы даны нам для использования в работе на Вс-вышнего. При этом, смысл этих слов не ограничен материальной сферой и содержит намёки на самые тонкие и/или глобальные идеи внутреннего (внешнего) мира человека.

Кроме совершенно определённого, материального смысла, два признака кашерности животных позволят нам с помощью комментария раби Менахема-Мендла Шнеерсона совершенно по новому взглянуть на устройство нашего мира.

Любавический Ребе усматривает в двух признаках кашерности животных два основоопределяющих закона мира людей. Раздвоенность копыт символизирует наличие у человека двух дорог, продолжающих его жизненный путь, т.е. наличие у человека выбора. Но поскольку человек ограничен в своём восприятии, то и выбор, им сделанный, требует постоянной ревизии. Об этом и говорит второй из признаков – система из двух и более желудков, в которой пища, переваренная в верхнем желудке, отправляется в нижний, а после её переваривания в нижнем… возвращается для ещё одного переваривания в верхнем!

Тшува – ключевое слово иудаизма – означает, вопреки расхожему мнению, не исправление совершённых преступлений, а постоянный процесс поиска ответа, возвращение (мысленное) к бывшему и его переосмысление и, как следствие, исправление совершённых ошибок.

Практически, с еврейской точки зрения, жизнь и тшува – тождественные по внутреннему содержанию понятия.

Попробуем различить оба признака, соотнеся их с внутренним и с внешним. Собственно, такой подход напрашивается из перечисленных в Пятикнижии четырёх исключений. Их некашерность следует из наличия у них лишь одного признака, хотя, по логике, её следовало бы вывести из отсутствия у них одного из признаков! Следовательно, объясняет «Кли якар», наличествующий у них признак является базисным фактором их опасности!

Мудрецы эту идею рисуют следующим образом: свинья, протягивающая нам свои копытца, демонстрирует свою кашерность, провозглашая излишнесть внутренней проверки. Как часто, идя на поводу у желания брать (точнее хватать), мы убеждаем себя (сами себя!), что вовсе необязательно копать в глубину, и наличие внешних признаков вполне достаточно.

Внешний признак – наличие человеческого облика, ещё не превращает Адольфа Эйхмана (лысого и в очках, короче, интеллигента) или доктора Менгеле (неординарного врача) в людей.

Лишь постоянная борьба с самомнением и неизменная готовность ревизовать свою позицию, исходя из идеалов, определённых Творцом, задействует внутренний признак и превращает нас в людей!