Перед мысленным взором Алехина предстала интересная позиция со всеми подробностями. Он
увлекся, и начал было анализировать тонкости игры, вспоминать красивые, этюдные ходы. Однако
неожиданное движение и шум отвлекли его от воспоминаний.
Подняв голову, Алехин увидел, что к столику, около которого он сидел, подошел, видимо, только что
прибывший господин. Высокий и стройный, несмотря на солидный возраст и седину, он передвигался по
комнате, слегка откинув набок голову, с сознанием собственной важности. Пришелец поздоровался с
играющими и едва кивнул головой Алехину – вежливый человек! Шахматисты оторвались на момент от
игры и приветствовали господина Ришара, как они его называли. Сражения возобновились вскоре с прежним
азартом, однако былой тишины и спокойствия уже не было. Едва ознакомившись с положением на доске,
господин Ришар стал высокомерно критиковать ходы старичков, сопровождая их безапелляционными и
порой обидными замечаниями. Те лишь согласно кивали головами – видимо, велик был для них авторитет
пришельца.
Алехин с интересом разглядывал непрошенного комментатора. Приглаженные волосы, узкий лоб,
густые нахмуренные брови, тонкие злые губы. Властный трескучий голос человека, привыкшего повелевать.
Сразу видно: господин богатый и, уж во всяком случае, важный.
Алехин был настроен благодушно после сытого ужина в уютной обстановке. Тепло, светло, ветер
не дует! Что ему до этого француза! Пусть говорит, что хочет. Однако трескучий голос и нелепые
замечания Ришара постепенно начали раздражать Алехина, особенно когда они становились явным
надругательством над всеми законами шахмат.
Но даже и тогда он долго не решался вмешаться в действия и трескотню француза. «Ну его, буду
лучше молчать!» – сдерживал сам себя Алехин, хотя проказливый бесенок где-то внутри не раз подталкивал
его проделать какой-нибудь забавный фокус с беспардонным господином. Француз разбирался в шахматах
плохо, и опровергнуть его предложения не представляло никакого труда.
Когда одно из замечаний Ришара оказалось слишком уж нелепым, Алехин не выдержал.
– Мат в два хода! – заявил француз и, не обращая внимания на играющих, передвинул на соседнюю
вертикаль белую ладью.
Алехин молча показал пальцем возможность защиты. Мата не получалось.
– О, вы разбираетесь в шахматах! – с издевкой воскликнул господин Ришар, обращаясь уже к
Алехину. – Приятно! Может, вы удостоите нас, покажете ваше искусство.
Француз указал кивком на соседний столик, где уже были расставлены фигурки. Алехин сел за
шахматы и автоматически, по привычке выровнял строи фигур. Так пианист-виртуоз перед началом
концерта иногда пробегает быстрыми пальцами по клавишам рояля.
Ришар имел белые фигуры. Перед тем как сделать первый ход, француз снял с доски свою ферзевую
ладью, одновременно передвинув крайнюю пешку на поле а-три.
– Это почему? – спросил Алехин. Он знал, что такую огромную фору дают обычно мастера совсем
слабым шахматистам. При даче вперед ладьи крайняя пешка белых передвигается на поле вперед. Алехин
много раз сам давал разнообразные форы противникам, вплоть до ферзя, но получать ладью вперед?! Этого
с ним не случалось в последние четырнадцать лет!
Ришар охотно пояснил свои действия.
Видите ли, молодой человек, я делаю это для того, чтобы вы поняли мое благородство, – любуясь
собой, произнес француз. – Я мог обыграть вас на равных, однако это было бы не честно. Я – чемпион этого
кафе и обязан давать фору неизвестному игроку. Начнем с ладьи. А пешку продвигаю, чтобы была
защищена.
– Может быть, попробуем на равных, – робко попросил Алехин.
– Нет, нет! – протестовал Ришар. – Да чего вы упрямитесь! Ведь играть будем на деньги – пять
франков партия. Или, может, вас это не устраивает?
В голове Алехина вдруг родилась забавная мысль; шаловливый бесенок любопытно выглянул из своего
тайного убежища. Сражение началось.
Француз начал партию королевской пешкой, Алехин ответил аналогичным продвижением. Ришар
играл примитивно – все свои фигуры он направлял против черного короля. Алехин для приличия отразил
несколько угроз противника, но сам ничего не предпринимал. Сделав ходов пятнадцать, русский чемпион
решил, что пора кончать с этой партией, тем более, что для этого, к счастью, подвернулась удобная
возможность. Когда Ришар направил своего ферзя под защитой слона на крайнюю королевскую пешку
черных, Алехин не стал защищать ее и сделал безразличный ход на другой стороне доски.
Француз со стуком забрал алехинскую пешку аш-семь.
– Мат! – произнес француз и внимательно посмотрел сначала на противника, затем по сторонам.
Видел ли кто-нибудь его блестящую победу? Выждав несколько секунд, может быть, затем, чтобы дать
побежденному возможность понять, что произошло, Ришар добавил:
– Так-то, молодой человек!
Лицо Алехина выразило растерянность и смущение, но он не забыл вновь расставить фигуры в
начальное положение. На этот раз он взял себе белые. Так же, как недавно господин Ришар, Алехин снял с
доски свою ферзевую ладью и передвинул пешку на а-три.
– Что это значит?! – поднял брови француз.
– Вы тоже так делали, – пролепетал Алехин.
– Я! – вскричал Ришар, нарушив тишину кафе. Играющие на миг оторвали взоры от досок и
посмотрели в сторону соотечественника. – Нашли с кем себя сравнивать! – возмущался Ришар. – Я,
молодой человек, уже пятнадцать лет обыгрываю здесь всех! Пятнадцать лет! А вы мне ладью вперед!
Только что вы проиграли, имея ладьей больше. Мат получили. Как вам не стыдно предлагать мне такую
фору?!
Алехин смущенно молчал и лишь пожимал плечами.
– Давайте все же попробуем, – умолял он жалостным тоном. – Я согласен даже удвоить ставку.
Десять франков партия.
– Ах, вы миллионер! – издевался господин Ришар. – У вас много денег!
Презрительно оглядев противника, Ришар принял боевую позу:
– Хорошо, давайте! Это будет вам хорошим уроком!
Начали вторую партию. Алехину нелегко было делать ходы на уровне первой встречи и не выдать
свою настоящую силу. Несколько раз он мог провести выигрывающую комбинацию, затем ему
предоставлялась возможность интересной жертвы. Но он удержался: ведь так можно испортить весь
спектакль. «Осторожно! – приказывал сам себе Алехин. – Только бы француз ни о чем не догадался!»
Тем временем господин Ришар купался в собственном величии. Он искоса поглядывал на Алехина;
передвигая фигуры, со стуком ударял ими по шахматной доске. Положение француза постепенно
ухудшалось: гроссмейстеру нетрудно было выиграть у такого шахматиста даже без ладьи. Белые фигуры
сгруппировались в ударный комок и прорвали центр. Теперь недалеко и до резиденции неприятельского
короля.
Алехин выиграл коня, и через ход противник уже не имел защиты от мата. Ришар с минуту
удивленно смотрел то на доску, то на Алехина. Тот сидел с таким видом, будто случайно объявил мат.
«Сам не понимаю, как это получилось!»
Ришар смешал фигуры.
– Я грубо ошибся, – прокомментировал он собственную игру. – Защитись я конем, сдаваться
пришлось бы вам.
Француз потыкал пальцем в полированные клеточки шахматного столика, показывая возможную
защиту. Алехин согласно кивал головой, как ученик, запоминающий наставления учителя.
Выиграй Ришар вторую партию, он, возможно, отказался бы от дальнейшей борьбы. Но проигрыш
задел его. К тому же, если он кончил бы играть, теперь ему пришлось бы платить пять франков – разницу в
ставках. Чемпион «Режанса» вновь расставил фигуры.
Опять француз дал Алехину ладью вперед. Тот не противился – это входило в его планы. Теперь уже
Ришар не стучал фигурами, не было и презрительных взглядов. Он, как рыба, был уже на крючке, и Алехин
даже не старался больше изображать из себя слабого игрока. Ходу на двадцатом он подставил под бой
собственного ферзя, затем ладью и сдался.
Четвертая схватка протекала аналогично второй. Вновь атака Алехина, вновь прорыв уже на
королевском фланге и вновь капитуляция француза. С минуту Ришар сидел неподвижный, внимательно
смотря в лицо противнику. Вдруг его осенила идея.
– Нам нужно сыграть на равных, – предложил француз. Алехин не знал, что делать. Забавная
рожица бесенка выразила на миг растерянность, но вскоре он снова захихикал.
Первую партию на равных Алехину удалось свести вничью лишь с большим трудом. Он облегченно
вздохнул, когда объявил вечный шах. Нелегко было и во второй. Ришар играл так плохо, что только
изобретательность Алехина помогла ему истребить все фигуры на доске. Когда у каждой стороны
осталось всего по королю, был заключен мир.
Ришар совсем растерялся. Он поспешил вернуться к прежним условиям, но неизменно выигрывал,
когда имел ладьей меньше, и так же обязательно терпел поражение, когда у него в начале игры были
превосходные силы. Творилось что-то непонятное!
– Ничего не понимаю! – воскликнул, наконец, господин Ришар. – Играем на равных – ничьи: значит,
наши силы примерно равны. Но я даю вам ладью и выигрываю, то же происходит, когда ладьей меньше у
вас. Чепуха какая-то!
Близился конец придуманной шутки. Выдержав паузу, Алехин тихо и неуверенно произнес:
– Мне, конечно, трудно… советовать вам, – начал он, глядя в глаза француза. – Вы чемпион… Если
бы вы согласились выслушать мое мнение… Осмелюсь сказать… эта толстая штука, – Алехин показал
пальцем на ладью, – она… только мешает…
Губы Ришара искривились в усмешке. Ладья мешает? Вторая по силе фигура на доске – и вредит
собственной армии. Бред какой! Но в глаза француза глядели такие невинные, такие светлые голубые глаза,
что он начал уже верить в то, что ладья – помеха. Иначе, чем еще объяснить странную закономерность?
Алехин искусно выдержал сцену: недаром он когда-то учился в киностудии у известного артиста
Гардина. Он сидел невозмутимый и хладнокровный. А в это время бесенок совсем вырвался на свободу.
Пристроившись на краю шахматной доски, он плясал, хихикал, строил уморительные рожицы.
Чем бы все это кончилось, неизвестно, если бы в напряженной тишине не раздалось вдруг
неожиданное восклицание:
– Алехин! Александр! Какими судьбами?!
Невысокий, лысоватый мужчина средних лет стоял рядом со столиком, за которым велась
странная шахматная баталия. Пришелец смотрел на Алехина живыми, лукавыми глазами с косинкой, блеск
их можно было заметить даже за холодными стеклами пенсне. Вид его выражал неподдельную радость.
– Савелий! – воскликнул Алехин и вскочил со стула. Друзья обнялись, обмениваясь обычными при
встрече восклицаниями, за ними с любопытством наблюдали посетители кафе.
Имя гроссмейстера Савелия Тартаковера было хорошо известно в «Режансе», да и во всей Франции.
Уроженец Ростова, он еще до войны много раз бывал в Париже и теперь считался одним из сильнейших и
оригинальнейших шахматистов мира.
Пока длилось возбуждение и суматоха неожиданной встречи, растерянный господин Ришар не
спускал глаз с Алехина. Выбрав удобный момент, он тихо спросил у Тартаковера:
– Это какой Алехин?
– Русский гроссмейстер Александр Алехин, – ответил Тартаковер.
– Это который в Петербурге… занял третье место?
– Да. Именно он.
Господи, а я то ему ладью вперед! – схватился за голову Ришар. Впрочем, его отчаяние длилось
недолго: характер господина Ришара не позволял ему долго сокрушаться. Вскоре он уже ходил от одного
столика к другому, и до Алехина доносились обрывки слов, высокомерно произносимых тем же трескучим
голосом:
– Да, гроссмейстеру Алехину… да, тому самому! Ладью вперед… И знаете, я выиграл все партии!