Глава вторая. Против аксиом

 Перейти на

Глава первая: Как в анекдоте

Глава третья: О смысле жизни

Всякий раз, атакуя основы, имеет смысл разузнать, а как они появились? То, что мы с вами родились в моногамных западных семьях, ещё не делает естественное для нас понятие семьи само собой разумеющимся! И, быть может, своё путешествие в прошлое мы начнём с древнейшей цивилизации Земли – Шумера. Причём окажемся там через праотцев еврейского народа Аврама и Ицхака, которые последовательно поименовали своих жён сёстрами.

Аврам, а вслед за ним и Ицхак, называют своих жён сёстрами, опасаясь быть убитыми аборигенами, желающими пополнить свою «коллекцию» красотой Сарай и Ривки. Я не буду приводить классические еврейские комментарии, а использую взгляд людей весьма далёких от религии — археологов.

В результате раскопок в Месопотамии в конце 20-х годов прошлого века глазам изумлённых учёных предстала древнейшая на Земле цивилизация шумеров. А изумление старой школы историков было вызвано их верой в прогресс.

Это основополагающее понятие было «запущено в серию» в первой половине XIX столетия Гегелем, который утверждал нахождение пика развития людей в современной ему Германии и полагал, что чем дальше та или иная культура отстоит во времени или пространстве от светоча человечества – немецкой науки и культуры, тем более она примитивна.

Убогость подобного взгляда, совместно с вульгаризированной теорией «преподобного» Чарльза (Дарвина), потерпевшего победу над наукой, обошлась людям чрезвычайно дорого. От убеждённости в собственном происхождении от обезьяны и до социального дарвинизма Адольфа Гитлера – такой была цена за «прогресс в науке и жизни».

Автору этих строк памятен учебник биологии для девятых-десятых классов средней советской школы, образца 1976 года, в котором на полном серьёзе утверждалось, например, что «отросток слепой кишки», именуемый в народе «аппендиксом», есть не что иное, как атавизм, то есть попросту абсолютно ненужный, устаревший (прогресс!) орган, доставшийся нам от недоразвитых предков!

Эта абсолютно ненаучная (непроверяемая экспериментом) теория вульгарного дарвинизма царила в науке и мировоззрении западного мира столь полно, что в прогрессивной Чехословакии в 1968 году каждому здоровому младенцу в возрасте тридцати дней отроду делали хирургическую операцию по удалению этого, считавшегося бесполезным, отмирающим наподобие хвоста, органа!

Для понимания всей ужасности происходившего, дадим крайнюю аналогию – удаление здоровой почки по причине её излишнести – можно жить и с одной здоровой почкой! Слава    Б-гу, современная конвенциональная (западная) медицина, наконец, осознала простую истину – всё (!), что есть в нашем организме – функционально, даже гланды (помните, как любили их удалять?) и аппендикс (отвечающий, как оказалось, за уничтожение в кишечнике разного рода паразитов, и не только). Вы не поверите (ведь медицина ещё до этого не дошла), но даже волосы у нас на голове – это не остатки волосяного покрова тела обезьян, а вполне функциональная (точнее – изотерическая, ведь никого из адептов не оставила равнодушным причёска – прядь у далай-ламы, тонзура у католиков, да даже «хипповые» волосы до плеч!) вещь!

Возвращаясь к археологам, сможем теперь оценить степень их ошеломлённости, ведь открывшаяся их взору картина четырёх с половиной тысячелетней давности, была практически современной. Если не считать мобильных телефонов, компьютеров и прочих достижений технологии, всё остальное уже было, было, было.

И шпиономания, и усыновление детей, и взяточничество, и бюрократия... Короче, в те далёкие времена люди были обыкновенными, а «квартирный вопрос» их ещё не испортил.

В качестве примера: Урукагина, царь Лагаша, в XXIV веке до  и х  эры посвятил свою жизнь не коллекционированию богатств или военных трофеев, а… улучшению морального облика своих подданных. В смысле, чтобы дети уважали родителей, чиновники не брали взяток, судьи судили праведно и граждане уважительно относились друг к другу. Звучит знакомо, не правда ли?

Но, по крайней мере, одно коренное отличие от общепринятых в современном, западном мире норм имело место: всё, что связано с заключением брака и семейными отношениями. Повторю – мы, сегодня живущие, настолько привыкли к идее женитьбы, что перестали замечать её неестественность, точнее, Б-жественность. Мой ребе рав Моше Франк как-то почти всерьёз заметил: с точки зрения человеческой логики, семьи следовало бы сделать однополыми. Ведь если «выделить в отдельное судопроизводство» тему половых гормонов, то нельзя не согласиться, что в человеческом общежитии мужчине легче ужиться с мужчиной, а женщине с женщиной.

Или, как говорят психологи, пропасть, отделяющая (и разделяющая) мужчину от женщины не столько физиологическая, сколько внутренняя. А сказка о соединении противоположностей годится, быть может, для университетов марксизма-ленинизма, но никак не для семейной жизни. И лучшее тому доказательство — история человеческой цивилизации.

Куда мы ни обратим свой любопытствующий взор, в какую историческую эпоху, или в какую культуру, во всём, что касается межполовых отношений, мы обнаруживаем потрясающую до глубины еврейской души идентичность.

Древние Афины или чуть менее древний Китай, Япония или Персия, древний Аккад или Египет, или Шумер — везде одна и та же картина, кстати, впервые описанная (ну, конечно же!) еврейской Торой.

   «И взял себе Лемех двух [!] жён: имя одной Ада, а имя

     второй Циля» (Бе-рейшит, 4:19).

Проговариваю то, о чём читатель уже догадался. Во всех вышеназванных культурах использовали рецепт Лемеха — первая жена для продолжения рода, вторая для наслаждения (Ада – עדה на иврите — свидетельница, а по-арамейски беременная — так переводит Онкелос в Бе-рейшит, 5:1, Циля –  צלה — та, в чьей тени живёт муж,  צל – цель — тень).

 Объясним. Афинские гетеры и японские гейши вовсе не были тривиальными проститутками, продававшими своё тело. Всё обстояло гораздо хуже. Домашняя «мегера» была заперта на женской половине дома, и её задача, как я уже сказал, была узко специализирована — рожать. И всё, что муж не мог получить у своей безответной — нет, женой её назвать, увольте, не могу, — ему дарила (за деньги и за большие) подруга (именно так переводится на русский греческое слово гетера, более точно гетайра).

Женщина, которая «друг человека», была не только красива, но, во-первых, высокообразованна и могла занять «джигита» беседой на философские, литературные и любые другие не бытовые темы. Она, в обязательном порядке, умела петь и танцевать и, вообще, была не просто женщиной, а сокровищницей различнейших умений и талантов.

Для чего весь этот панегирик куртизанкам или, по-современному, моделям? Дабы подчеркнуть полное несоответствие вышеописанного идее Творца:

    «Вот книга порождения человека. В день сотворения

   Всесильным человека в подобии Всесильному сделал его.   

   Мужчиной и женщиной сотворил их и благословил их и

   назвал их именем Человек» (Бе-рейшит, 5:1) .

Достаточно недвусмысленно Тора декларирует смысл разделения человека на мужскую и женскую составляющие. Как и во всём Творении, разделение даёт нам возможность реализовать подобие — партнёрскую функцию — соединение. Цель и смысл женитьбы — не удовлетворение инстинктов (включая и инстинкт продолжения рода), но воссоздание Изначального Единства Человека, по-другому — любовь!

Столь длинное предисловие потребовалось нам, чтобы преодолеть барьер инертности, привычно заслоняющий революционность идеи женитьбы — Б-жественной идеи.

А теперь слово археологам. Брачные контракты, найденные при раскопках в изобилии, все, как один, оговаривали суммы, за которые муж приобретал столь необходимый в домашнем хозяйстве универсальный агрегат — «жену». Но, спросим мы, а в случае, когда у родителей был единственный ребёнок, девочка-«кровиночка», неужели и тогда её вот так отдавали «замуж»? Ответ, обнаруженный археологами, изумителен. Были найдены брачные контракты, где специально оговаривалось, что приобретаемая «жена» обладает статусом «сестры». Поясним.

Единственная узда узаконенного беззакония, царившего в тогдашнем мире, — кровная месть. От неё не было спасения, и самые сильные мира того были вынуждены считаться с кровью освящённым, неистребимым статусом — сестра. (Отчего посягнуть на жизнь хозяина красотки было в порядке вещей, а тронуть брата из-за сестры ни-ни, ответ один: чужая ментальность — потёмки.)

Таким образом, нетривиальность супружеского союза исторически обоснована. Для «особо сложных клиентов», всё ещё наивно полагающих естественность брачных уз, хочу напомнить о советском супергерое – красноармейце Сухове из «Белого солнца пустыни».

Как и полагается «рыцарю без страха и упрёка», он находит выход из всех ситуаций… даже безвыходных. Всем бывшим советским детям памятен его ответ на вопрос о форме смерти –   мгновенно и безболезненно или долго и мучительно: «Ну хотелось бы, конечно, помучаться…» И тем не менее, была в фильме ситуация, где супермен а ля советик не нашёлся…  Помните вопрос-реакцию Гюльчатай? Она для верности загибает пальцы: «Что, одна рожает, одна кормит, одна убирает, одна стирает?! Нет, это очень тяжело!» И Сухов, сам Сухов (!) не находит, что ответить…

А как, кстати, выглядит ответ «от Автора»? Мы ещё не раз, и уже в ближайшей главе, вернёмся к этому вопросу (форма будет разная, но смысл один – Зачем?), а пока я воспроизведу самый романтический из ответов еврейской традиции. Вопрос задаётся в следующей форме.

Отчего евреи, как и все разумные люди, не поинтересовались своей стороной Договора со Всевышним? [1]

Ведь всё-таки взвалить на плечи шестьсот тринадцать обязанностей – это, знаете ли, чревато… Представим себе юношу, который зовет девушку под венец, и при этом как честный человек предупреждает: «Тебе придётся после свадьбы…»,  а дальше – список длиннее, чем у Гюльчатай, а в конце: «А теперь пошли жениться». И где вы видели такую дуру, которая после эдакой преамбулы не сбежит?!

В истории эту «дуру», не побоявшуюся несмотря ни на что выскочить замуж, называют… Израиль. А тем, кто ещё ничего не понял, добавляю вторую часть: ведь, как известно, ещё со времён «измученного нарзаном монтёра Мечникова», «согласие есть продукт непротивления двух сторон». Жених продолжил: «А если ты согласишься, то любить я тебя буду, как никто никого никогда не любил!»

Итак, еврейский ответ на вопрос: «Зачем жениться?» – однозначен, но его смысл – «не удовлетворение инстинктов, а соединение», требует объяснений. Им и посвящена следующая глава.

Глава первая: Как в анекдоте

Глава третья: О смысле жизни