Забытые страницы
ПОМНЮ ДЕДА СВОЕГО
Материал с таким названием вынуждено биографичен. Но цель
его написания шире, чем попытка осмыслить часть биографии в свете глобально
происходившего. Мне бы хотелось задать несколько тривиальных (в смысле их
очевидности) вопросов и попробовать уйти от обычного в ответах на них.
Вопросы наши будут касаться того невероятно большого, что
называют обыкновенно «чудо возрождения советского еврейства».
Где-то там, на волне энтузиазма, поднятого Шестидневной
войной, единицы (такие как Арье Вудка, Мордехай Лапид), а затем и целые группы
евреев (вспомните сидячую забастовку в Президиуме Верховного Совета СССР),
замечательно активно поддерживаемые равином Меиром Каhанэ и его помощниками в США, добились в
1969 году начала Исхода нашего из СССР.
Так или почти так написано в любой монографии. посвящённой
теме возрождения советского еврейства. Ничуть не посягая на заслуги
вышеупомянутых (и неупомянутых) евреев, мне тем не менее хотелось бы задаться
вопросом: «А как они, пробивавшие и пробившие «железный занавес», сохранились
как евреи?»
Как в абсолютной духовной пустыне, какой нам рисуется
хрущёвское время (1954--1964) могли пробиться ростки еврейского будущего? Ведь
духовная реальность бытия подразумевает невозможность получения из ничего. Быть
может духовная пустыня имела оазисы еврейского духа и позволившие
«первопроходцам» еврейского возрождения использовать духовные ресурсы,
сохранённые вопреки всему и ставшие тем резервуаром, из которого сознательно
или подсознательно черпали сионистски настроенные еврейские лидеры конца 60-х –
начала 70-х?
Давайте вспомним, что в 1955--1956 годах вернулись из
лагерей Провидением сохранённые еврейские узники. Но что ещё более существенно
-- целое поколение евреев. родившихся на рубеже XIX -- XX веков, в хрущёвские годы достигли
пенсионного возраста. А ведь почти все они так или иначе получили еврейское
воспитание. И вот выйдя на пенсию и став, с одной стороны, пассивным
наблюдателем с кучей свободного времени (поскольку внуков рожали очень скупо)
и, с другой стороны, относительно независимыми (насколько это возможно) от
Советской власти, они обнаружили внутри себя того самого еврейского Б-га.
которого тщательно забыли в молодости. Подытоживая прожитое и приходя зачастую
к неутешительным выводам, эти пенсионеры (не все, к сожалению) находили в себе
силы прожить оставшиеся годы так, что они становились не постепенным угасанием
их допенсионной суеты, а очевидным продолжением их еврейского развития,
начатого в детские годы.
Наверное, настало время перейти от общих рассуждений к самой
истории. давшей заголовок материалу.
Мой дедушка Янкел бен-hирш hа-Коhен Тутельман родился в 1888
году. В 1940-м, когда Северную Буковину насильно трансформировали в Советскую,
его как помещика и богатого предпринимателя этапировали на семь лет в лагеря.
Следует заметить, что дом в котором воспитывалась моя мама,
был традиционным еврейским. С кашрутом и нееврейской прислугой, делавшей всё
необходимое в шабат (и остальные дни). Но вот для дедушки в доме держалась
специальная посуда, поскольку он иногда позволял себе заказывать в соседнем
ресторане нееврейскую еду, чем очень огорчал мою весьма традиционную бабушку.
Так что никаких предпосылок к тому, что произошло в начале 60-х, мне найти не
удалось.
Чудом вернувшись из советского концлагеря в Коми АССР (не
совсем курортная зона, как вы ещё, может быть, помните) в 1946 году, он спас от
голодной смерти двух своих дочерей (они -- всё, что осталось после нацистов от
26 родственников, составлявших семью, главой которой он был). Его трудовая
биография между годом 1946-м и годом 1964-м, когда он вышел на пенсию, обычна
для еврея, имеющего идише коп. Вот
только все эти годы он имел привычку оглядываться, не следят ли за ним. Нет,
вовсе не из-за тех блестящих гешефтов, которые он проворачивал Советской власти
назло (чего стоит, например, операция по переводу отменённых в 1947 году денег через товары
склада, которым он заведовал, в «конвертируюмую» наличность).
Его страх имел куда более серьёзные причины. Те, кто сидел
при тов. Сталине в их объяснении, не нуждаются.
Тем более странным и необъяснимым было то, что он сделал в
1965 году, выйдя на пенсию и поселившись в городке Коломые под
Ивано-Франковском. У себя дома он стал собирать постоянный миньян (десять
евреев для совместной молитвы). Можете себе такое представить?
Будучи вызван куда
следует, он держался почти вызывающе (а ведь, по словам моей мамы, он
боялся «органов» больше всего на свете!). И продолжал собирать подпольный
миньян вопреки всем угрозам вплоть до ухода из этого мира в 1971 году.
О ТОМ
КОГДА ТЫ УЗНАЛ. КАК С ЭТИМ СВЯЗАНА ТВОЯ ТШУВА!!!
Эта история, как и та, с которой вы познакомитесь, прочитав
рассказ «Двадцать храбрецов», кажутся мне достаточно типичными, как и те чисто
духовные пласты, из которых произросла «Весна исхода нашего». Нам остаётся
только пожелать себе и всему еврейскому народу скорейшего Избавления!
Менахем-Михаил ГИТИК
