Добавлено (25.10.2011, 18:26)
---------------------------------------------
В середине 20-х годов молодой еврей пришёл к известному нью-йоркскому раввину и заявил, что хочет изучить Талмуд.

— Ты знаешь арамейский? — спросил раввин.

— Нет.

— А иврит?

— Нет.

— А Тору в детстве учил?

— Нет, ребе. Но вы не волнуйтесь. Я закончил философский факультет Беркли и только что защитил диссертацию по логике в философии Сократа. А теперь, чтобы восполнить белые пятна в моих познаниях, я хочу немного поучить Талмуд.

— Ты не готов учить Талмуд, — сказал раввин. — Это глубочайшая книга из всех, написанных людьми. Но раз ты настаиваешь, я устрою тебе тест на логику: справишься — буду с тобой заниматься.

Молодой человек согласился, и раввин продолжил.

— Два человека спускаются по дымоходу. Один вылезает с чистым лицом, другой — с грязным. Кто из них пойдёт умываться?

У молодого философа глаза на лоб полезли.

— Это тест на логику?!

Раввин кивнул.

— Ну, конечно, тот, у кого грязное лицо!

— Неправильно. Подумай логически: тот, у кого грязное лицо, посмотрит на того, у кого лицо чистое, и решит, что его лицо тоже чистое. А тот, у кого лицо чистое, посмотрит на того, у кого лицо грязное, решит, что сам тоже испачкался, и пойдёт умываться.

— Хитро придумано! — восхитился гость.

— А ну-ка, ребе, дайте мне ещё один тест!

— Хорошо, юноша. Два человека спускаются по дымоходу. Один вылезает с чистым лицом, другой — с грязным. Кто из них пойдёт умываться?

— Но мы уже выяснили — тот, у кого лицо чистое!

— Неправильно. Оба пойдут умываться. Подумай логически: тот, у кого чистое лицо, посмотрит на того, у кого лицо грязное, и решит, что его лицо тоже грязное. А тот, у кого лицо грязное, увидит, что второй пошёл умываться, поймёт, что у него грязное лицо, и тоже пойдёт умываться.

— Я об этом не подумал! Поразительно — я допустил логическую ошибку!

Ребе, давайте ещё один тест!

— Ладно. Два человека спускаются по дымоходу. Один вылезает с чистым лицом, другой — с грязным. Кто из них пойдёт умываться?

— Ну: Оба пойдут умываться.

— Неправильно. Умываться не пойдёт ни один из них. Подумай логически: тот, у кого лицо грязное, посмотрит на того, у кого лицо чистое, и не пойдёт умываться. А тот, у кого лицо чистое, увидит, что тот, у кого лицо грязное, не идёт умываться, поймёт, что его лицо чистое, и тоже не пойдёт умываться.

Молодой человек пришёл в отчаяние.

— Ну поверьте, я смогу учить Талмуд! Спросите что-нибудь другое!

— Ладно. Два человека спускаются по дымоходу:

— О Господи! Ни один из них не пойдёт умываться!!!

— Неправильно. Теперь ты убедился, что знания логики Сократа недостаточно, чтобы учить Талмуд? Скажи мне, как может быть такое, чтобы два человека спускались по одной и той же трубе, и один из них испачкал лицо, а другой — нет?! Неужели ты не понимаешь? Весь этот вопрос — бессмыслица, и если ты потратишь жизнь, отвечая на бессмысленные вопросы, то все твои ответы тоже будут лишены смысла!

Добавлено (04.11.2011, 02:39)
---------------------------------------------
Бешеный конь

Реб Мендл Футерфас провел многие годы в сталинских лагерях, но, как ни странно, он говорил, что это были лучшие годы его жизни.

"Рабби Зуше из Аннополя говорил, что у любого вора можно получить семь уроков служения Б-гу, - рассказывал реб Мендл. - Очевидно, рабби Зуше никогда не сидел в сибирском лагере, иначе он знал бы, что у вора можно научиться тысяче полезных вещей!"

С реб Мендлом в лагере отбывал срок за свою преданность царю старый казак. Несмотря на то, что казаки зачастую бывали ярыми антисемитами, этот и раби Мендл были большими друзьями. Однажды длинной, холодной зимней сибирской ночью, когда они сидели в бараке (охранники боялись выпускать их на работу в темноте), казак раскрыл душу перед реб Мендлом, начав вспоминать о... своем коне.

Когда он начал говорить, его глаза стали влажными от слез, а голос задрожал.

"Э-э-эх! Казачий конь! Обычный конь стоит пять рублей. Цена рабочей лошади доходила до десяти. А казачий скакун стоил пятьсот-шестьсот рублей! У казачьего коня другое сердце. Он готов сделать что угодно для своего хозяина: прыгнуть в огонь, преодолеть любое препятствие. Но самое главное - у него другое сердце. Ты знаешь, как ловили казацких лошадей? Я расскажу тебе. У нас была специальная команда, которая искала и выслеживала табуны диких коней.

Когда они находили большой табун, они гнали его к реке, начинали кричать и стрелять в воздух, загоняя животных в воду. Лошади умеют плавать, они, борясь с течением, переплывали на другой берег. А там их уже ждала другие казаки, которые стояли и наблюдали за табуном. Взрослые кони, переплыв на другой берег, как правило, скакали прочь от воды и людей. Молодые держались на плаву, но к другому берегу не спешили.

Но иногда на глаза казакам попадался "бешеный" конь (такой был не в каждом табуне). Едва выйдя из воды на другом берегу, он оборачивался, смотрел на реку и, увидев гибнущих собратьев, снова кидался в воду. Подплыв к тонувшему коню, он хватал того зубами за гриву и тянул к берегу. Он просто не мог видеть, как погибают его братья. Этих-то коней казаки и ловили, а потом долгие месяцы приручали. Только из таких и можно было вырастить казачьих скакунов!"

Реб Мендл видел в этой истории нечто куда более важное, чем казацкую быль. Он усмотрел в ней аллегорию братской любви. Хасид должен быть "бешеным конем" и рисковать всем ради своего брата; он не вправе остаться безучастным, когда тот тонет. Он не может жить лишь для себя, молиться, изучать Тору - чтобы, переплыв реку жизни, попасть на Небеса.

Добавлено (21.12.2011, 23:21)
---------------------------------------------
Это случилось в первый вечер Хануки. На улице бушевала метель, но внутри было уютно и тепло. Ребе - рабби Борух из Меджибожа, внук Баал Шем Това - стоял у меноры, окруженный хасидами. Он произнес благословение, зажег свечу, поставил шамаш в подсвечник и начал петь "Анерот алалу". Святость и радость озарили его лицо; ученики смотрели на него с благоговением.

Огонек свечи ярко горел. Ребе вместе с хасидами пели "Маоз цур" и другие ханукальные песни. Внезапно пламя свечи задрожало, хотя в дом не проникало ни малейшего дуновения ветра. Огонек будто танцевал. Или боролся с кем-то. И вдруг пламя исчезло!

Оно не потухло, дыма тоже не было. Его просто не было на месте, как будто кто-то его забрал. Ребе задумался. Его помощник хотел было зажечь новый огонь, но ребе остановил его. Он подал знак, чтобы хасиды продолжили пение. В перерывах между песнями ребе говорил о Торе. Вечер прошел прекрасно, и хасиды, казалось, забыли об исчезнувшем пламени первой ханукальной свечи. Около полуночи тишину нарушил скрип колес подъехавшей к дому повозки. Дверь распахнулась, и на пороге возник хасид, живший в отдаленной деревне. Одежда на нем была порвана и испачкана, по распухшему лицу струилась кровь. Но глаза его излучали радость. Умывшись и отдышавшись, он сел за стол и начал свой взволнованный рассказ.

- Я не в первый раз еду через лес в Меджибож и прекрасно знаю дорогу. Но на этой неделе была страшная вьюга, и мне пришлось ехать очень медленно. Я волновался, что могу опоздать и не встретить Хануку вместе с ребе. Я настолько испугался, что решил не пережидать непогоду и продолжить путь.

Должен признать, что это решение было неразумным, но понял это я слишком поздно. Прошлой ночью на меня напали разбойники. Решив, что если человек выбрался в такую погоду на дорогу, значит это богач, чье дело не терпит промедлений; они потребовали, чтобы я отдал им все свои деньги. Я пытался им что-то объяснить, умолял их, но они не верили, что денег у меня нет. Они выхватили поводья лошади и забрались в повозку. Двое уселись по обе стороны от меня, чтобы не дать мне сбежать, и повезли к своему главарю, чтобы тот решил, что со мной делать. Пока бандиты ждали своего главаря, они допросили меня, обыскали и перетрясли всю повозку. Затем они принялись бить меня, пытаясь выведать секрет, где же я прячу деньги. Я говорил им правду, но они мне не верили.

Шли часы. Наконец бандиты связали меня - израненного и измученного - и бросили в погреб. Я истекал кровью, тело ломило от боли. Так я пролежал до вечера, пока ко мне не спустился главарь этой шайки. Я попытался рассказать ему о том, как буду счастлив, приехав к Ребе, и что для меня настолько было важно попасть к нему до начала праздника, что я решил ехать ночью.

Казалось, мои слова произвели на него впечатление, или его поразило то, что я выдержал все пытки. Что бы это ни было, слава Б-гу, он отпустил меня. Напоследок он произнес: "Ты говоришь, что твоя вера в Б-га сильна, а твое желание быть рядом с ребе непреклонно. Вот сейчас мы это и проверим. Я отпускаю тебя, но знай, что дорога очень опасна. Даже самые отчаянные из моих людей не рискуют заходить в глубь леса в одиночку, тем более в такую погоду. Что ж, иди и испытай свое счастье! Обещаю тебе: если ты выйдешь из леса живым и невредимым, я распущу свою банду и начну жить честно. Выйдя из леса, выброси свой носовой платок в канаву - увидев его, мой человек поймет, что ты спасся".

Я снова очень испугался. Пережитые несчастья и так глубоко запали мне в душу, а впереди меня ждало неизвестно что. Но подумав о том, как я буду счастлив рядом с ребе, я отбросил все сомнения и, забрав лошадь и повозку, устремился вперед.

В лесу меня окружила тьма. Я слышал рядом с собой крики диких зверей. В какой-то момент мне показалось, что меня окружает стая волков. Я прижался к шее лошади и пустил ее галопом. Но конь заартачился, испугавшись темноты. Я не знал, что делать дальше. В этот момент перед повозкой возник огонек и поплыл в воздухе. Лошадь послушно последовала за ним. Волки разбежались, а я поехал на огонек. На подъезде к городу я выбросил в канаву платок. Кто знает? Может быть, маленькое пламя свечи поможет этим бандитам встать на путь исправления.

Когда хасид закончил свой рассказ, все заметили, что свеча в меноре горит вновь - так же ярко, как и прежде...

Добавлено (13.01.2012, 02:25)
---------------------------------------------
Письмо в будущее.

Oднажды рабби Исроэль Баал-Шем-Тов проезжая местечко неподалеку от Брод, решил остановиться на постоялом дворе, хозяином которого был один из его хасидов.

Трактирщик, преисполненный радости и трепета, приготовил трапезу по случаю приезда своего учителя, не переставая благодарить Всевышнего за то, что Он удостоил его такой великой чести – принимать своего Ребе как гостя.

Прежде, чем продолжить путешествие, рабби Исроэль спросил трактирщика: “Скажи мне, чего бы ты хотел?” “Слава Б-гу, Ребе, - ответил тот, - у нас есть все. Я хочу лишь одного – служить Творцу всем своим сердцем”. “Если так, - сказал Баал-Шем-Тов, - тогда я хотел бы попросить тебя об одной услуге”. Рабби Исроэль подошел к столу, сел и написал короткое письмо. Затем он сложил его, запечатал, написал адрес и дал его трактирщику. “Я хочу, чтобы ты передал это письмо сам, лично в руки тем людям, чьи имена здесь написаны, “ – сказал рабби Исроэль. На письме было написано: “Членам правления общины Брод” и стояли два имени. “Я сделаю все, как вы сказали”, - ответил трактирщик и положил письмо в карман своего сюртука. Когда Баал-Шем-Тов собрался уходить, он попросил хозяина сопроводить его часть пути. Трактирщик с радостью согласился. Собираясь в дорогу, он не заметил, как письмо выскользнуло у него из кармана. По возвращении он начисто забыл о поручении Баал-Шем-Това.

Даже когда трактирщик позже встречался со своим Ребе, он не вспоминал о письме, да и сам рабби Исроэль не спрашивал его об этом.

С тех пор прошло семнадцать лет. В жизни трактирщика наступили тяжелые времена. Его дела пришли в упадок, и он вскоре был вынужден распродать всю свою собственность, чтобы хоть как-то прокормить семью.

Однажды, под старым шкафом, который он как раз собрался продать, трактирщик обнаружил сложенный лист бумаги, на котором рукой рабби Исраэля Баал-Шем-Това было написано “Членам правления общины Брод” и стояли два имени. Трактирщик вспомнил о просьбе семнадцатилетней давности и почувствовал великий стыд за то, что не исполнил поручение Ребе. Трактирщик не осмелился открыть письмо. Он решил, что отправится в Броды и передаст его адресатам. Ведь письмо, написанное самим Баал-Шем-Товом наверняка будет дорого для них и сейчас. Лошадей у трактирщика больше не было, нанять телегу ему было не на что и поэтому он пошел в Броды пешком.

Придя в город, трактирщику бросились в глаза необычное оживление и суматоха. Он поинтересовался, что происходит, и ему ответили, что сегодня – выборы новых членов правления общины. Когда же трактирщик стал расспрашивать о людях, чьи имена были указаны на письме, он с изумлением узнал, что письмо адресовано двум только что избранным членам правления.

Когда эти люди увидели письмо, они подумали, что это какая-то шутка – ведь Баал-Шем-Тов покинул этот мир семнадцать лет назад, когда им только-только исполнилось по тринадцать лет! “Чему вы удивляетесь? – спросил один из старожилов Брод. – Я лично знал Баал-Шем-Това. Его святой взор проникал сквозь время, и он предвидел многое из того, что должно было произойти”.

Молодые люди распечатали письмо и с удивлением прочитали.

“Новым членам правления общины города Броды, - писал рабби Исроэль и называл их по именам. – Прошу вас помочь подателю сего письма, ибо сейчас он находится в очень тяжелом положении. Всю свою жизнь он жил в достатке, но внезапно обеднел. И бедность его сейчас так велика, что у него нет средств кормить семью. Поэтому сделайте все, что вы можете ради его благополучия, ибо я прошу вас об этом…”